Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда
Партизаны и подпольщики
Машеров Пётр Миронович

Машеров Пётр Миронович - командир партизанского отряда имени Н.А. Щорса, комиссар партизанской бригады имени К.К. Рокоссовского, первый секретарь Вилейского подпольного обкома комсомола Белоруссии; первый секретарь Центрального Комитета Компартии Белоруссии, город Минск.

Родился 13 февраля 1918 года в деревне Ширки ныне Сенненского района Витебской области Белоруссии в крестьянской семье. Белорус. В 1939 году окончил Витебский педагогический институт имени С.М. Кирова. С 15 августа 1939 года по 22 июня 1941 года работал учителем физики и математики в Россонской средней школе Витебской области Белорусской ССР.

В начале Великой Отечественной войны П.М. Машеров создал и возглавил подпольную комсомольскую организацию в Россонском районе. С апреля 1942 года он командир партизанского отряда имени Н.А. Щорса, с марта 1943 года - комиссар партизанской бригады имени К.К. Рокоссовского, одновременно с ноября 1943 года - первый секретарь Вилейского подпольного обкома комсомола Белоруссии. Член ВКП(б)/КПСС с 1943 года.

П.М. Машеров принимал непосредственное участие в разработке и проведении многих боевых операций. Под его руководством партизаны наносили удары по коммуникациям, органам управления и снабжения немецко-фашистских войск в Витебской, Калининской областях Белоруссии и Латвийской ССР. Дважды был ранен.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 августа 1944 года за образцовое выполнение правительственных заданий в борьбе против немецко-фашистских захватчиков в тылу противника и проявленные при этом отвагу и геройство и за особые заслуги в развитии партизанского движения в Белоруссии Машерову Петру Мироновичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

После освобождения республики в 1944 году П.М. Машеров на комсомольской работе: в 1944-1946 годах - первый секретарь Молодечненского обкома комсомола, в 1946-1954 годах - секретарь, затем первый секретарь ЦК ЛКСМ Белоруссии.

В 1954-1959 годах П.М. Машеров - второй секретарь Минского, затем первый секретарь Брестского обкома Компартии Белоруссии. С 1959 года - секретарь, второй секретарь, а в 1965-1980 годах - первый секретарь Центрального Комитета Компартии Белоруссии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1978 года за большие заслуги перед Коммунистической партией и Советским государством и в связи с шестидесятилетием со дня рождения Машерову Петру Мироновичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

Избирался членом Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза в 1964-1980 годах (кандидат с 1961 года), кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС с 1966 года. Депутат Верховного Совета СССР 3-5-го и 7-10-го созывов. С 1966 года он член Президиума Верховного Совета СССР.

Трагически погиб 4 октября 1980 года в автомобильной катастрофе на трассе Брест - Москва, у поворота на птицефабрику города Смолевичи. Похоронен 7 октября 1980 года в столице Белорусской ССР городе Минске на Восточном («Московском») кладбище (участок №18).

Награждён 7 орденами Ленина (15.08.1944; 28.10.1948; 18.01.1958; 12.02.1968; 02.12.1971; 12.12.1973; 10.02.1978), болгарским орденом «Георгий Димитров» (02.1978), медалями, в том числе «Партизану Отечественной войны» 1-й степени (15.01.1944).

Бронзовый бюст Героя Советского Союза, Героя Социалистического Труда П. М. Машерова установлен в городе Витебске.

В Минске именем П.М. Машерова названы: проспект (бывшая Парковая магистраль), на доме №1 которого установлена мемориальная доска; завод автоматических линий; средняя школа №137 Первомайского района. В Минске на доме, в котором жил Герой, установлена мемориальная доска.


Из книги Л. М. Млечина «Железный Шурик». Эксмо, Яуза; Москва; 2004

СМЕРТЬ МАШЕРОВА

Это произошло четвертого октября восьмидесятого года. На шоссе Москва — Брест черная правительственная «Чайка» врезалась в грузовик с картошкой. От удара машина загорелась.

Милиционеры вытащили из «Чайки» три тела. Двое были мертвы. У третьего вроде бы билось сердце. На другой машине повезли его в больницу. Но врачам оставалось только констатировать смерть. В результате автомобильной катастрофы погибли кандидат в члены политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК компартии Белоруссии Пётр Миронович Машеров, его водитель и охранник.

Смерть Машерова вызвала сначала глухие разговоры и перешептывания, а затем откровенные речи о том, что это была не авария. Машерова убили. Для подозрений оснований было предостаточно. Вроде бы даже сотрудники ГАИ поговаривали, что дело нечисто, кто-то это подстроил.

За две недели до автокатастрофы сменили председателя республиканского КГБ, затем начальника личной охраны Машерова, затем бронированный «ЗиЛ», положенный ему как кандидату в члены политбюро, отправили в ремонт. Посты ГАИ не предупредили о поездке Машерова, и поэтому не были приняты надлежащие меры безопасности. И водитель грузовой машины, которая врезалась в «Чайку», накануне почему-то уже проехал тем же маршрутом. Тренировался? Почему кто-то решил устранить Машерова? Версий было множество.

Говорили о том, что он пал жертвой кремлёвских интриг, подковёрной борьбы, когда решалось, кому быть наследником Брежнева. В наследники Брежнева прочили Фёдора Давыдовича Кулакова, члена Политбюро и секретаря ЦК по сельскому хозяйству. Сравнительно молод, динамичен и целеустремлён. Но летом семьдесят восьмого года шестидесятилетний Кулаков внезапно умер. Объяснений в газетах не было. Были слухи. Говорили, что Фёдор Кулаков чуть ли не покончил с собой после того, как Брежневу стал известен его откровенный разговор с Машеровым в Пицунде. Кулаков будто бы сказал о кризисе в экономике страны и о том, что генсек стар и не способен вести дела. Будто бы и Машеров после той встречи в Пицунде говорил, что ему трудно работать в политбюро, и ждал неприятностей.

После смерти Кулакова секретарем ЦК назначили Горбачёва — это был его первый шаг к власти. А наиболее вероятным сменщиком стали вроде бы считать Машерова. Брежнев будто бы даже решил поставить Машерова во главе правительства — вместо Косыгина. Тогда в восемьдесят втором году, после смерти Брежнева, именно Машеров стал бы генеральным секретарем.

Но Машерова убрали, потому что он после войны возглавлял белорусский комсомол и принадлежал к «комсомольской группе» Шелепина. Поэтому председателем Совета Министров стал престарелый Николай Тихонов, старый друг Брежнева.

Выходит, если бы Машеров остался жив и стал главой страны, судьба страны сложилась иначе? И многие уверены, что эта автокатастрофа не могла быть случайностью. «Мы знали, что отца убили», — говорит дочь Машерова.

Есть и другие версии, помельче масштабом. Будто бы на брестской таможне задержали бриллианты, принадлежавшие дочери Брежнева Галине. Машеров отказался замять дело, и тогда министр внутренних дел Николай Щёлоков организовал устранение Машерова. Брежнев не возражал, потому что завидовал Машерову, его популярности, обаянию, молодости… Вот почему на похороны Машерова прилетел из Москвы только секретарь ЦК по кадрам Иван Капитонов. Остальные члены партийного руководства не пожелали лететь в Минск.

А тут ещё неожиданно отправили в отставку предшественника Машерова на посту белорусского хозяина Кирилла Трофимовича Мазурова, который был первым заместителем председателя Совета министров и членом политбюро. Мазурова сняли со всех постов «по состоянию здоровья», хотя он был моложе и крепче остальных членов политбюро.

Все эти версии, взятые вместе, действительно производят впечатление заговора. Но попробуем разобраться.

После смерти Машерова было проведено самое тщательное расследование, такое, что хоть в учебники заноси. Вывод был однозначный: дорожно-транспортное происшествие. Виноват был водитель грузовика, который вёз картошку. Он слишком устал, зазевался, вывернул руль влево, хотя надо было поворачивать вправо, и врезался в «чайку» Машерова.

Виновата была служба охраны Машерова, которая пренебрегла инструкциями.

Виноват был водитель Машерова, пожилой уже человек, который страдал от радикулита, неважно видел. Петру Мироновичу назначили более молодого и умелого водителя, но старый не давал ему сесть за руль.

А как же политическая сторона дела? Другого выходца из Белоруссии члена политбюро Кирилла Мазурова сняли не после смерти Машерова, а за два года до этого. И одно не имело отношения к другому. Кирилл Мазуров и Пётр Машеров, похоже, не очень ладили.

Почему Брежнев расстался с Мазуровым?

— Мы все получали для служебного пользования закрытую информацию, — рассказывал сам Мазуров в интервью «Советской России», — и в одном из сообщений я как-то прочитал, что дочь Брежнева плохо вела себя во Франции, занималась какими то спекуляциями. А уже и без того ходило немало разговоров на эту тему. Пришел к Брежневу, пытался по товарищески убедить, что пора навести ему порядок в семье. Он резко отчитал меня: не лезь не в свое дело… И по другим поводам стычек было немало. Наконец однажды мы сказали друг другу, что не хотим вместе работать. Я написал заявление.

Брежнев иначе трактовал причины своего недовольства Мазуровым, которого называл беспомощным и безруким руководителем. Сидя в Завидово, рассказал команде, писавшей ему выступление. Заместитель заведующего международным отделом ЦК Анатолий Сергеевич Черняев записал его слова:

«Письмо получил от тюменских нефтяников. Жалуются, что нет меховых шапок и варежек, не могут работать на двадцатиградусном морозе. Вспомнил, что, когда еще был секретарем в Молдавии, создал там меховую фабрику. Позвонил в Кишинев: говорят — склады забиты мехами, не знаем, куда девать. Звоню Мазурову, спрашиваю, знает ли он о том, что делается в Тюмени и в Молдавии на эту тему. „Разберусь“, — говорит. Вот вам и весь общесоюзный деятель!»

Перед пленумом Брежнев внезапно уединился с Мазуровым и попросил его подать заявление об уходе на пенсию.

Мазуров был сторонником очень жесткой, консервативной политики, большим, чем другие члены политбюро, поклонником Сталина. Такие люди не нравились Брежневу.

Что касается смерти члена политбюро Кулакова, то люди компетентные знали, что Фёдор Давыдович и слова не смел сказать против Брежнева, а умер он потому, что ему нельзя было пить, а он не мог себя сдержать.

Когда хоронили члена политбюро Кулакова, Брежнев и другие были в отпуске. Никто из них не прервал отпуска, чтобы попрощаться с товарищем. Не потому, что у них были политические разногласия. Просто все они были равнодушными и циничными людьми. Вот почему и на похороны Машерова прислали одного секретаря ЦК Капитонова. Таков был ритуал.

Но почему же вот уже столько лет не исчезают слухи о том, что Машеров был убит, что против него затевался заговор? Слухи о заговоре, о том, что Машерова убили, появились потому, что в те годы всё скрывали, всё утаивали.

Пётр Миронович Машеров был хозяином, которого уважали в республике. Во время войны он ушёл в партизанский отряд. В сорок четвертом стал Героем Советского Союза. Его ценили за скромность, доступность, заботу о республике. Даже просто за то, что на фоне остальных членов политбюро, он выглядел молодым и приятным человеком с хорошей улыбкой.

Но при этом он был таким же партийным секретарём, как и его коллеги. Алексей Иванович Аджубей вспоминал, как летом пятьдесят второго года они с руководителем белорусского комсомола Машеровым были командированы в Австрию на слёт молодёжи в защиту мира. В Вене им повсюду виделись агенты ЦРУ. Бывший партизан Машеров, едва шевеля губами, говорил Аджубею:

— Это шпик, запоминай его, Алексей, заметаем следы…

Машерова почему-то называли оппозиционером, говорили, что Брежнев его не любил. Но это далеко не так. Напротив, он произносил такие же речи во славу Брежнева, как и Шеварднадзе, и Алиев, хотя и не был восточным человеком.

Брежнев ценил Машерова, но как республиканского руководителя, не более того. Брежнев приглашал его с женой к себе домой, на охоту в Завидово. Часто звонил, советовался. Но переводить в Москву не собирался.

Машеров жаловался на то, что его зажимает украинская группа в руководстве страны.

Николай Егорович Матуковский, собкор «Известий» в Белоруссии, вспоминал, как обратился к Машерову:

— Пётр Миронович, почему наш Минск — не город-герой? Ведь он же буквально стоит на костях его защитников! Люди не понимают вашей скромности…

Корреспондент «Известий» попал в больное место. Машеров попытался закурить, у него дрожали руки:

— Ты думаешь, я не ставил этого вопроса? Зарубили! Слишком много там украинцев, которые не хотят, чтобы наш Минск сравнялся с их Киевом. А я всего лишь кандидат в члены политбюро… Наш главный противник — Подгорный. Почему-то он активнее других выступает против нашей звезды.

В июне семьдесят четвёртого всё-таки появился указ о присвоении Минску звания города-героя. А вручить столице Белоруссии золотую звезду Брежнев приехал только через четыре года, в июне семьдесят восьмого. У Леонида Ильича любимыми были другие республики и другие первые секретари.

Просьбы Машерова в Москве часто встречали отказ.

Пётр Миронович в разговоре с Андроповым назвал имя чекиста, белоруса, которого хотел бы видеть в кресле начальника республиканского КГБ. Андропов не мог отказать Петру Мироновичу. Зимой семидесятого года председатель КГБ Андропов вручал генеральские погоны начальнику управления госбезопасности по Ставропольскому краю Эдуарду Болеславовичу Нордману. Юрий Владимирович сказал ему:

— Готовься к возвращению в Белоруссию. Будем рекомендовать тебя председателем комитета. Эдуард Нордман был только рад.

Перед самой войной он начал работать в Пинском райкоме комсомола. Как только началась война, ушел в партизаны и воевал до самого освобождения Белоруссии. В двадцать восемь лет он был секретарем райкома партии, потом его отправили в Москву учиться в Высшую партшколу. Когда вернулся с дипломом — это был пятьдесят восьмой год, — его отправили начальником управления в республиканский комитет госбезопасности. В шестьдесят пятом перевели в центральный аппарат.

Прошёл месяц, другой, третий. И председателем КГБ Белоруссии назначили генерала Якова Прокофьевича Никулкина… Он был на девять лет старше Нордмана, в госбезопасности служил с сорокового года и ему уже собирались оформить пенсию.

Нордман не мог понять, что произошло: почему Андропов отказался от своего слова? И только потом начальник 9-го управления (охрана высших руководителей партии и государства) генерал Сергей Николаевич Антонов объяснил Нордману:

— Знаешь, что произошло с твоим назначением?

— Нет, не знаю.

— Когда Юрий Владимирович доложил Брежневу о твоей кандидатуре, тот сказал: «Вы что, не понимаете, что Петро (так Брежнев называл Машерова) подтягивает к себе партизан? Мы же ничего не будем знать, что он там замышляет!»

Бдительный Брежнев не хотел, чтобы Машеров окружал себя людьми, с которыми он связан давними отношениями, которые больше ориентировались бы на Петра Мироновича, чем на Москву. Поэтому в Минск отправили генерала Никулкина, который служил в Монголии советником по линии госбезопасности.

А Нордмана, которого Машеров просил Андропова вернуть на родину, отправили председателем республиканского комитета в Узбекистан. Это был красивый ход: выдвинули Нордмана, но в Узбекистан. Эта командировка закончилась для Нордмана печально. С хозяином республики Рашидовым он не сработался…

В последний раз он видел Машерова за год до трагедии, когда был в Минске проездом.

«Стоим с сотрудниками из охраны, — вспоминает генерал Нордман. — Давно знакомые ребята. Во дворе две машины: „ЗИЛ-117“ и сзади „волга“ охраны.

— А где, — спрашиваю, — машина сопровождения?

— Она идёт у нас впереди метров за пятьсот-шестьсот, отвечает начальник охраны полковник Валентин Сазонкин.

— Как же можно так ездить, да ещё в такой туман? Впереди «ЗиЛа» должна быть машина сопровождения.

— Мы не раз говорили Петру Мироновичу, а он — ни в какую. Скажите вы, он к вам прислушается.

Сели в «ЗИЛ». Улучив момент, говорю:

— Пётр Миронович, непорядок — машины сопровождения впереди нет.

— Ты же знаешь, я не люблю кортежей.

— Да не о кортежах, о безопасности речь.

Короче, разговор не получился. Ушёл он от обсуждения этой темы. Но человек я настырный, есть у меня такой грех. Еще раз улучив момент после ужина, снова взялся за свое:

— Пётр Миронович, я очень вам советую изменить порядок сопровождения машины. До добра это не доведёт. Разве можно так, да ещё при таких туманах? Я бы никогда такого не позволил.

— Я помню, как ты организовал мою охрану на Северном Кавказе и в Ташкенте. Ты бы мою машину зажал в кольцо.

— В кольцо не в кольцо, а впереди машину поставил бы обязательно. У меня на Кавказе иного выхода не было. Там не было широких минских проспектов. На Кавказе условия более чем жёсткие. Но за все годы ни разу не было ЧП, хотя иногда бывало на грани, ходил, как говорится, по лезвию ножа и не раз хватался за валидол.

— Ну, хорошо, Эдуард Болеславович, оставим этот разговор…

Самое странное было утром следующего дня. Звоню по вертушке председателю КГБ республики Никулкину.

— Яков Прокофьевич, меня беспокоит, как организовано сопровождение машины Петра Мироновича. Так ведь и до беды недалеко.

— А чего это тебя беспокоит? Чего лезешь не в свои дела?

Отбрил он меня, наивного, чисто.

— Ты не сердись, Яков, за мое неуместное вмешательство, но ты же понимаешь, чем всё может кончиться, когда охрана допускает безразличие к требованиям безопасности охраняемого лица. Ты же знаешь решение политбюро и приказ КГБ. Там чётко записано: лично отвечает за жизнь охраняемого местный начальник КГБ. В данном случае — ты…

— Знаю, не раз говорил об этом Машерову. Он слушать не хочет. Знаешь, пошёл он… Он сам в политбюро, сам принимает решения, сам не выполняет, а я должен его убеждать…»

По твёрдому убеждению генерала Нордмана, Машеров пал жертвой стечения роковых обстоятельств.

Биографию подготовил: Уфаркин Николай Васильевич (1955-2011)

Источники

Герои Советского Союза: крат. биогр. слов. Т.2. – Москва, 1988.

Иоффе Э.Г. От Мясникова до Малофеева. Кто руководил БССР. Минск, 2008.

Люди легенд. Выпуск 2. М., 1966

Навечно в сердце народном. 3-е изд., доп. и испр. Минск, 1984

Партийное подполье в Белоруссии, 1941-1944. Минск, 1984.